222
колени и закричал. И грянула залпом вся звонница —
непрерывным протяжным набатом, покатилась, зазву-
чала, низким нарастающим гомоном, оглушительным
гвалтом, обрушившимся на небеса и землю. Алеющие
всполохи рассвета вспыхнули первыми искрами нового
дня, и Доменико — не услышал, нет! — он скорее про-
читал по губам Томмазо:
— Поздно, слишком поздно! Надежды сгорают в
огне, они рассыпаются пеплом в ладонях.
— Я не могу тебя понять! — попытался закричать
Доменико, но сорванные голосовые связки вместо слов
плевались болью.
Колокольный звон не унимался, и Доменико
наполнился им, словно сосуд водой, до самих краёв, и
теперь изливался наружу, и сам Джованни стал источ-
ником стройного звучания слившихся в один тон тысяч
и тысяч мелких колокольчиков, разрывающих плоть
изнутри. Томмазо надсадно вопил, накручивая круги
вокруг медленно сходящего с ума Доменико.
— Да здравствует король Филипп! — заорал пре-
док и с силой стукнулся головой о стену. Из рассечён-